Тяжесть сияния - Страница 39

Настя задумалась.

— Сволочь, мразь, убийца, — после паузы ответила она. — Когда я доберусь до тебя, твои познания об аде здорово расширятся.

— Хорошее слово — «когда», — фыркнула Тень. — Ну, закончили с переживаниями? Или мне одеваться идти?

Настя смолкла вновь.

— Верни мне обоняние, осязание и слух, — потребовала она.

— Хрен тебе, а не осязание, — отозвалась Тень. — Мне руки понадобятся. Ну?

— Подключай.

У Тени возникло ощущение полнейшей глухоты. В качестве эксперимента она пощелкала пальцами. Ничего. Аромат чая на кухне исчез вслед за слухом.

— Я жду, — напомнила Тень.

Призрак в камере поднялся, озираясь по сторонам. Сделал шаг, наткнувшись на стену, словно внезапно прозревший слепой. Тень прекрасно знала эти фантастические ощущения. Но у нее совсем не было времени на Настины восторги.

— Ну? — повторила нетерпеливо она.

Призрак сел, скрестив ноги. Грудь его лихорадочно вздымалась, стараясь запомнить, сохранить, унести с собой во тьму вспыхнувший вокруг мир запахов и звука.

— Ты что-то натворила еще? — встревожено спросил он. — Что-то ужасное, да? Ответь!

— Я жду, — твердо сказала Тень.

— Маргарита Петровна, соседка по площадке, — наконец, сдался призрак. — Дверь напротив. И, Богом прошу, хотя бы ее пожалей.

— Пожалею, не сомневайся, — кивнула Тень уже из коридора. — А тебе, так и быть, даю на наслаждение десять минут.

Маргарита Петровна оказалась дома. Она открыла дверь в домашнем халатике, не лишенном изящества. Под халатиком серебрился короткий пеньюар.

Тень оценивающе осмотрела ее с ног до головы. Афимия будет довольна, решила она.

— Здравствуйте, Настенька! — улыбнулась соседка. — Что-нибудь слу…?

— Здравствуйте, — кивнула Тень и вытянула вперед свои руки. Заклинание «Путы», не смертельное, так, детские шалости для школьников младших классов, взметнулось к потолку с ее пальцев переливающимися тонкими нитями. Маргарита Петровна оказалась опутанной в считанные мгновения. Теперь она скорее напоминала серый кокон, чем соседку по лестничной площадке в расцвете лет.

Тень приблизила свое лицо к ее испуганным глазам.

— Я тебя все равно не слышу, — сказала она. — Надо было тебя попросту вырубить. Но боюсь, Афимия, проснувшись в твоем теле, вовсе не обрадуется фингалу под глазом. Она ведь также соскучилась по удовольствиям, как и я.

2

Заклинаний возврата существовало несколько. Тень, задумалась, мысленно их перебирая. Какой путь избрать для Афимии? В начале какой цепочки та, скорее всего, собрала свою оставшуюся ненависть?

Кокон по имени Маргарита Петровна в центре пентаграммы с ужасом следил за ее размышлениями. Его, естественно, больше волновала собственная судьба, нежели судьба какой-то там давно сожженной ведьмы.

Ну, же, попробуем, решилась Тень. Она остановилась у ног соседки, восстанавливая дыхание. Ритуал требовал максимальной отдачи, и любая нелепая случайность могла оказаться роковой. Она забормотала прохождение Пути Страссбейца. Двенадцать заклинаний, друг за другом в строгой очередности. Круг вокруг Маргариты Петровны на полу лениво замерцал сиреневым. На десятом ударном заклинании в углах пентаграммы взвились языки пламени. Кокон дернулся, а Тень закончила читку Пути, напряженно всматриваясь в круг. Закусив губу, она подождала несколько минут. Так, здесь у нас ничего. Вообще никаких следов, разочарованно вздохнула Тень. Либо Афимия решила остановиться в своей мести, либо прохождение для нее оказалось совершенно другим.

Так, присела Тень на стул. Что там у нас следующее? Она напрягла память.

Горрум — восемь заклинаний, использование собственной крови. Шрасс — одиннадцать, плюс кофейная гуща. Теофил — самое простое, всего четыре каста, но где сейчас взять свежевыдавленной оливы с мускатом? Какую же дорогу выбрала Афимия?

Ладно, решила она. Поехали. Сначала Горрум, а потом Шрасс…

Тесак, который совсем недавно чинил карандаш, пригодился ей снова. Конон, увидев широкое лезвие затрепыхался изо всех сил.

— Тихо, — присев над соседкой, произнесла Тень. — Это не для тебя, а для меня. С тобой вообще ничего плохого не случится, обещаю. Веришь?

Кокон утвердительно мотнул головой.

— Лежи спокойно, — предупредила его Тень, поднимаясь.

Тесак легко вскрыл ее ладонь. Тень обошла круг и обвела капающей кровью контуры пентаграммы. Ирреальность, разбуженная предыдущими заклинаниями, зашипела, жадно поглощая кровавые капли.

— Проголодалась, сволочь, — нежно проворковала Тень. — Ну, жри, жри.

Она вновь замерла у ног соседки. Несколько раз быстро вздохнула.

— Ну, же! — с надеждой прошептала Тень, быстро шепча молитвы. — Вернись ко мне, ведьма!

На этот раз пентаграмма замерцала практически сразу. На шестом заклинании по кровавому следу зазмеились электрические разряды. На седьмом Тень внезапно упала на колени и захрипела от выворачивающей внутренности боли.

Ее пальцы свело судорогой, а ноги заметались по кухне, словно в припадке эпилепсии. Изо рта пошла пена с кровью.

— Что за черт?! — прохрипела Тень, давясь этой пеной. — Какого…?!

Режущий импульс пронзил ее спину. Она выгнулась, стараясь сбежать, облегчить страдание. Горячее лезвие воткнулось в живот.

— Да что же…?!

О таких изощренных муках в учебниках не упоминалось. Ни единого слова. Там было написано просто и ясно: пентаграмма, кровь и восемь кастов. Заклинания исполнялись на десяти языках.